Неточные совпадения
Берег обрывом
спускался к морю почти у самых стен ее, и внизу с беспрерывным ропотом плескались темно-синие волны.
Медленно поднимаясь на хребты волн, быстро
спускаясь с них, приближалась
к берегу лодка.
—
К берегу!
к берегу, хлопцы!
Спускайтесь подгорной дорожкой, что налево. У
берега стоят челны, все забирайте, чтобы не было погони!
Меннерс прошел по мосткам до середины,
спустился в бешено-плещущую воду и отвязал шкот; стоя в лодке, он стал пробираться
к берегу, хватаясь руками за сваи.
Я рассчитывал часть людей и мулов направить по тропе вдоль
берега моря, а сам с Чжан Бао, Дерсу и тремя стрелками пойти по реке Адимил
к ее истокам, затем подняться по реке Билимбе до Сихотэ-Алиня и обратно
спуститься по ней же
к морю.
С перевала мы
спустились к реке Папигоузе, получившей свое название от двух китайских слов: «папи» — то есть береста, и «гоуз» — долинка [Или «река, по которой много леса».]. Речка эта принимает в себя справа и слева два горных ручья. От места слияния их начинается река Синанца, что значит — Юго-западный приток. Дальше долина заметно расширяется и идет по отношению
к Сихотэ-Алиню под углом в 10°. Пройдя по ней 4 км, мы стали биваком на
берегу реки.
Обыкновенно они
спускаются верст на 5-10 южнее Дуэ,
к Агнево, устраивают тут плот и спешат уплыть
к туманному
берегу, отделенному от них 60–70 милями бурного, холодного моря.
Но вот снова понеслись из всех церквей звуки колоколов; духовная процессия с крестами и хоругвямя медленно
спускается с горы
к реке; народ благоговейно снимает шапки и творит молитву… Через полчаса
берег делается по-прежнему пустынным, и только зоркий глаз может различить вдали флотилию, уносящую пеструю толпу богомольцев.
В третьем часу пополудни площадь уже пуста; кой-где перерезывают ее нехитрые экипажи губернских аристократов, спешащих в собор или же в городской сад, чтобы оттуда поглазеть на народный праздник. Народ весь
спустился вниз
к реке и расселся на бесчисленное множество лодок, готовых
к отплытию вслед за великим угодником. На
берегу разгуливает праздная толпа горожанок, облаченных в лучшие свои одежды.
Домой он ушел часов в двенадцать; и когда у Годневых все успокоилось, задним двором его квартиры опять мелькнула чья-то тень,
спустилась к реке и, пробираясь по
берегу, скрылась против беседки, а на рассвете опять эта тень мелькнула, и все прошло тихо…
В это же самое время с заднего двора квартиры молодого смотрителя промелькнула чья-то тень,
спустилась к реке и начала пробираться, прячась за установленные по всему
берегу березовые поленницы.
Незаметно вышли за ограду и тихо
спускались сквозь рощу по гладко мощёной дороге на
берег реки,
к монастырской белой пристани.
Молодые люди
спустились к Москве-реке и пошли вдоль ее
берега. От воды веяло свежестью, и тихий плеск небольших волн ласкал слух.
Не знаю, что подействовало неприятнее — грубость Геза или этот его странный порыв. Пожав плечами, я
спустился на
берег и, значительно отойдя, обернулся, еще раз увидев высокие мачты «Бегущей по волнам», с уверенностью, что Гез или Браун, или оба они вместе, должны будут отнестись
к моему намерению самым положительным образом.
То покрытый плотною, кудрявою чащей орешника или молодого дубняка, то
спускаясь к воде ярко-зелеными, закругленными, как купол, холмами, то исполосованный пашнями наподобие шахматной доски,
берег этот перерезывается иногда пропастями, глубина которых дает еще сильнее чувствовать подъем хребта над поверхностью реки.
За огородом, у подошвы кремнистого обрыва, высилась группа ветел; из-под корней, приподнятых огромными камнями, вырывался ручей; темно-холодною лентой сочился он между сугробами, покрывавшими подошву ската, огибал владения рыбака и, разделившись потом на множество рукавов, быстро
спускался к Оке, усыпая
берег мелким булыжником; плетень огорода, обвешанный пестрым тряпьем и белыми рубахами, не примыкал
к избе: между ними находился маленький проулок, куда выходили задние ворота.
Изрезанный уступами каменистый
берег спускается к морю, весь он кудрявый и пышный в темной листве винограда, апельсиновых деревьев, лимонов и фиг, весь в тусклом серебре листвы олив. Сквозь поток зелени, круто падающий в море, приветливо улыбаются золотые, красные и белые цветы, а желтые и оранжевые плоды напоминают о звездах в безлунную жаркую ночь, когда небо темно, воздух влажен.
Спустившись в трюмы, бабы насыпали рожь в мешки, мужики, вскидывая мешки на плечи, бегом бегали по сходням на
берег, а от
берега к селу медленно потянулись подводы, тяжело нагруженные долгожданным хлебом.
— Тю-ю-ю-ли-ин! — доносится с другого
берега призывной клич какого-то путника. На вырубке, у съезда
к реке, виднеется маленькая-маленькая лошаденка, и маленький мужик,
спустившись к самой воде, отчаянно машет руками и вопит тончайшею фистулой: — Тю-ю-ю-ли-ин!..
Я тоже улегся рядом со спящими ветлугаями, любуясь звездным небом, начинавшим загораться золотыми отблесками подымавшейся за холмами луны. А с горы, тихо поскрипывая,
спускался опять запоздалый воз, подходили пешеходы и, постояв на
берегу или безнадежно выкрикнув раза два лодку, безропотно присоединялись
к нашему табору, задержанному военною хитростью перевозчика Тюлина.
На самом краю сего оврага снова начинается едва приметная дорожка, будто выходящая из земли; она ведет между кустов вдоль по
берегу рытвины и наконец, сделав еще несколько извилин, исчезает в глубокой яме, как уж в своей норе; но тут открывается маленькая поляна, уставленная несколькими высокими дубами; посередине в возвышаются три кургана, образующие правильный треугольник; покрытые дерном и сухими листьями они похожи с первого взгляда на могилы каких-нибудь древних татарских князей или наездников, но, взойдя в середину между них, мнение наблюдателя переменяется при виде отверстий, ведущих под каждый курган, который служит как бы сводом для темной подземной галлереи; отверстия так малы, что едва на коленах может вползти человек, ко когда сделаешь так несколько шагов, то пещера начинает расширяться всё более и более, и наконец три человека могут идти рядом без труда, не задевая почти локтем до стены; все три хода ведут, по-видимому, в разные стороны, сначала довольно круто
спускаясь вниз, потом по горизонтальной линии, но галлерея, обращенная
к оврагу, имеет особенное устройство: несколько сажен она идет отлогим скатом, потом вдруг поворачивает направо, и горе любопытному, который неосторожно пустится по этому новому направлению; она оканчивается обрывом или, лучше сказать, поворачивает вертикально вниз: должно надеяться на твердость ног своих, чтоб спрыгнуть туда; как ни говори, две сажени не шутка; но тут оканчиваются все искусственные препятствия; она идет назад, параллельно верхней своей части, и в одной с нею вертикальной плоскости, потом склоняется налево и впадает в широкую круглую залу, куда также примыкают две другие; эта зала устлана камнями, имеет в стенах своих четыре впадины в виде нишей (niches); посередине один четвероугольный столб поддерживает глиняный свод ее, довольно искусно образованный; возле столба заметна яма, быть может, служившая некогда вместо печи несчастным изгнанникам, которых судьба заставляла скрываться в сих подземных переходах; среди глубокого безмолвия этой залы слышно иногда журчание воды: то светлый, холодный, но маленький ключ, который, выходя из отверстия, сделанного, вероятно, с намерением, в стене, пробирается вдоль по ней и наконец, скрываясь в другом отверстии, обложенном камнями, исчезает; немолчный ропот беспокойных струй оживляет это мрачное жилище ночи...
Все произошло, однако, так, как говорил рыженький: вскоре они достигли перевоза, там поднялись по скользкому грязному
берегу и вышли на пустынное поле, огражденное с одной стороны рядом черных, мрачных кузниц, которые неровною линиею
спускались почти
к самой воде.
По тропинке, бежавшей по крутому
берегу мимо обнаженных корней, он
спустился вниз
к воде, обеспокоил тут куликов, спугнул двух уток.
Вышли на
берег реки; он полого
спускался к воде, по откосу его были капризно разбросаны весёлые группы берёз и осин.
Фроиму пришла вдруг идея. Он подъехал
к другому гимназисту, и они вдвоем взбежали на
берег. Никто на это не обратил внимания. Через несколько минут они опять
спустились рядом на пруд и стали приближаться
к Британу. Британ смотрел в другую сторону, а когда с
берега ему крикнули предостережение, — было уже поздно. Фроим и его сообщник вдруг разбежались в стороны и в руках у каждого оказалось по концу веревки. Веревка подсекла Британа, и он полетел затылком на лед, высоко задрав ноги в больших валенках.
Пришлось
спуститься еще на несколько метров, и только тогда явилась возможность пристать
к берегу.
Потом мы узнаем о его маршруте
к заливу Де-Кастри и далее по
берегу моря до реки Хои, откуда Петрович проник на реку Тумнин и
спустился по ней до устья.
Все пространство между реками Хуту, Тумнином и Копи заполнено базальтом. Этот лавовый поток двигался с запада
к востоку и вклинился в море длинными языками, благодаря чему здесь образовалось много полуостровов, бухт и заливов. Императорская гавань представляла собой глубокий провал.
Берега ее тоже слагаются из базальтов. Лес, состоящий из лиственицы, аянской ели и белокорой пихты, густо покрывает все мысы и по распадкам
спускается до самого моря.
Следы вывели меня опять на седловину, а затем направились по отрогу
к реке. Тут я наткнулся на совершенно свежий след молодого лося. Тогда я предоставил кабаргу в распоряжение росомахи, а сам отправился за сохатым. Он, видимо, почуял меня и пошел рысью под гору. Скоро след привел меня
к реке. Лось
спустился на гальку, покрытую снегом, оттуда перешел на остров, а с острова — на другой
берег.
По словам наших проводников, река часто выходит из
берегов и затопляет лес. Тогда удэхейцы бросают свои юрты и стараются
спуститься к Амуру. Случается, что в течение целого дня они не могут найти сухого места, чтобы развести огонь. Спать и варить пищу приходится в лодках.
Мы перебрались через ручей и вошли в рощу. В середине ее была сажалка, вся сплошь зацветшая. Наташа
спустилась к самому ее
берегу и из глубины развесистого липового куста достала небольшой холстинковый мешочек.
Выйдя из дому, я обрывом
спустилась к Куре, перешла мост и, взобравшись на гору с противоположного
берега, оглянулась назад. Весь Гори был как на ладони. Вот наш дом, вот сад, вот старый густолиственный каштан под окном отца… старый каштан, посаженный еще при дедушке… Там за его ветвями спит он, мой папа, добрый, любимый… Он спит и не подозревает, что задумала его злая потара сакварела…
И вот страшная минута настала. Как-то вечером, простясь с отцом и бабушкой, чтобы идти спать, я, вместо того чтобы отправиться в мою комнату, свернула в каштановую аллею и одним духом домчалась до обрыва.
Спуститься сквозь колючий кустарник
к самому
берегу Куры и, пробежав мост, подняться по скользким ступеням, поросшим мхом,
к руинам крепости было делом нескольких минут. Сначала издали, потом все ближе и ближе, точно путеводной звездой, мелькал мне приветливо огонек в самом отдаленном углу крепости.
И вспомнилось ему, как он еще мальчуганом гостил с отцом в промысловом селе «Заводное», вверх по Волге в соседней губернии, на луговом
берегу, и как он забирался на колокольню одной из двух церквей и по целым часам глядел на барскую усадьбу с парком, который
спускался вниз
к самой реке.
Лодка!.. Он готов был нанять пароход. Через несколько минут все общество
спустилось вниз
к пристани. Добыли большой струг. Ночь стояла, точно она была в заговоре, облитая серебром. На Волге все будто сговорилось, зыбь теплого ветерка, игра чешуй и благоухание сенокоса, доносившееся с лугового
берега реки. Он шептал ей, сидя рядом на корме, — она правила рулем, — любовные слова… Какие?.. Он ничего не помнит теперь… Свободная рука его жала ее руку, и на своем лице он чуял ее дыхание.
Не таков ли и этот фон Раббек? Таков или не таков, но делать было нечего. Офицеры приоделись, почистились и гурьбою пошли искать помещичий дом. На площади, около церкви, им сказали, что
к господам можно пройти низом — за церковью
спуститься к реке и идти
берегом до самого сада, а там аллеи доведут куда нужно, или же верхом — прямо от церкви по дороге, которая в полуверсте от деревни упирается в господские амбары. Офицеры решили идти верхом.
На
берегу реки, под откосом, лежал, понурив голову, отставший от гурта вол. У главного врача разгорелись глаза. Он остановил обоз,
спустился к реке, велел прирезать быка и взять с собой его мясо. Новый барыш ему рублей в сотню. Солдаты ворчали и говорили...
Расставшись с теткой, она отказалась от ужина, вышла в парк и
спустилась к реке. Была тихая, светлая лунная ночь. Усевшись на одну из скамеек, устроенных на
берегу, она стала пристально смотреть на гладкую водяную поверхность и задумалась.
Двое мужчин, Бог весть откуда взявшиеся, стали быстро взбираться по
берегу по направлению
к остановившимся женщинам, а от высокого, тонувшего во мраке забора, окружавшего княжеский сад, отделилось несколько теней, который стали
спускаться по тому же направлению. Это тоже были мужчины.
Григорий Семенов не дал ей договорить последних слов, схватил ее на руки, бросился по знакомому ему саду
к калитке, выбежал на
берег реки и осторожно с своей драгоценной ношей стал
спускаться к одиноко стоявшему рыбацкому шалашу.
Был шестой час вечера. Зимние сумерки
спускались на землю и покрывали постепенно темною пеленою княжеский двор, сад и прилегающий
к последнему
берег реки.
Мимо башни влево
спускается широкая дорога
к низменному
берегу Холодянки и провожает ее до самого моста, переброшенного через речку.
Татьяна осторожно выглянула из своей засады, несколько минут как бы застыла в напряженной позе, прислушиваясь
к шуму удалявшихся в саду шагов и, наконец, убедившись, что все ушли, осторожно стала
спускаться по крутому
берегу к шалашу.
Казалось, сама гроза удалялась от места гнусного злодейства. Он
спустился по
берегу к самой воде.
Бенигсен от Горок
спустился по большой дороге
к мосту, на который Пьеру указывал офицер с кургана, как на центр позиции, и у которого на
берегу лежали ряды скошенной пахнувшей сеном травы. Через мост они проехали в село Бородино, оттуда повернули влево и мимо огромного количества войск и пушек выехали
к высокому кургану, на котором копали землю ополченцы. Это был редут, еще не имевший названия, потом получивший название редута Раевского или курганной батареи.